Тень за спиной  - Тана Френч

– И в то время, пока я думала, что мы работаем вместе, пока я наслаждалась прекрасными допросами, ты держал этот камень за пазухой. И теперь хочешь швырнуть его в меня?

Бреслин округлил глаза, ткнул в меня пальцем:

– Нет, нет, нет, Конвей. Не пытайся обратить это против меня. Ты только что доказала, что я, черт возьми, был прав, ничего тебе не рассказывая. Этот допрос… – Он передернулся от отвращения, глотнул воды, чтобы смыть омерзение. – Вперед. Скажи мне, чего, по твоему мнению, вы добились этим?

– Достаточно для получения ордера на обыск в квартире Маккэнна.

– Ордер. Прекрасно. И что ты намереваешься там найти?

– Коричневые кожаные перчатки, в которых Маккэнн ходит всю зиму. Те самые, которых я не видела в последнюю неделю. Мы или найдем на них кровь Ашлин, или не найдем их вовсе.

– Ух ты. Впечатляет. Я бы сказал, Маккэнн полные штаны навалял бы, услышь он. Можно я сэкономлю тебе силы? Хотите услышать, что же произошло на самом деле?

– С удовольствием. Только от Маккэнна.

– Этого не случится. У Маккэнна достаточно мозгов не рассказывать под запись. Да и сомневаюсь я, честно говоря, что после вашей маленькой проделки он когда-нибудь согласится разговаривать с вами под запись или без записи. Но полагаю, если вы будете знать все факты, то жизнь ваша станет заметно проще.

– И все это будут незапротоколированные, неподтвержденные, непроверенные слухи, – заметил Стив.

– Уж как есть. Так хотите выслушать или нет?

В глубине души я не хотела. Когда Маккэнн покидал комнату, он кое-что унес. Свирепое и темное кипение в воздухе. Без него все стало пусто и глупо. Мне хотелось только одного – уйти отсюда, бежать прочь от мыслей, что же дальше, от фарисейских речей Бреслина. Я откинулась на стуле и потерла ладонями лицо, пытаясь вернуть хоть немного растворившегося напряжения.

– Хорошо, – сказал Стив. – Давай послушаем.

– Вот только одолжения мне делать не стоит.

– Мы хотим тебя выслушать.

– Конвей?

– Почему бы нет.

Бреслин так и не сел. Выкинул стаканчик в мусорную корзину и, сунув руки в карманы, стал неторопливо прохаживаться – ну вылитый профессор перед восторженными студиозусами.

– В субботу вечером у Мака был семейный ужин. Потом он решил заскочить к Ашлин. К ее дому он подошел без четверти восемь. Приблизительно. На часы он не смотрел. Прошел, как обычно, через заднюю дверь на кухню. Везде горел свет, и он увидел, что на плите что-то готовится, но Ашлин не окликнула его, не вышла ему навстречу. Мак прошел в гостиную и нашел ее лежащей там с проломленной головой.

– Наверное, шок испытал, – сказал Стив.

Бреслин быстро взглянул на него, но лицо Стива оставалось бесстрастным.

– Конечно.

– Кто-то другой был бы просто повержен.

– Большинство гражданских наверняка. Мак был потрясен, но сумел собраться с мыслями. Это не делает его убийцей. Это делает его полицейским.

– Тут же он обнаружил стол, накрытый на двоих, – сказала я. – И снова шок. И кем это делает его?

Тон Бреслина уведомил, что терпение не будет длиться вечно:

– Это никем его не делает, Конвей. Едва ли он вообще в тот момент способен был соображать – с трупом возлюбленной перед глазами. Он решил, что ужин готовился для него, на случай, если он зайдет. Иногда ведь он заскакивал без предупреждения. Подумал, что кто-то пробрался в дом – извращенец, наркоман, грабитель. Давайте признаем, это не самый безопасный район. И с Ашлин случилось непоправимое. Уже позже он сообразил, что Ашлин могла встречаться с кем-то еще и что-то у них там произошло. Но в тот момент такое ему и в голову не могло прийти. Как правильно заметил только что Моран, он был в шоке.

– Ашлин была жива? – спросил Стив.

Бреслин покачал головой.

– Мак тут же проверил ей пульс и дыхание, поэтому, да, возможно, на его перчатках есть кровь, и, возможно, он избавился от них. Она была мертва.

– И он, конечно же, позвонил в полицию и вызвал отряд детективов на место преступления, – сказала я.

Бреслин уставился на меня. В его светлых глазах было столько холода, что я даже моргнуть не смогла, так оцепенела.

– Не выеживайся, Конвей. Не самый подходящий момент. Может, ты искренне веришь, что так на его месте и поступила бы, но это чушь. Если бы Мак позвонил в полицию, он оказался бы в самом центре расследования убийства, его сослали бы перебирать бумажки, пока расследование не закончится, сколько бы времени это ни заняло. А если бы убийство так и не раскрыли, это означало бы конец его карьеры детектива. Ты не можешь нормально вести дела, если находишься под подозрением. Он бы потерял жену и детей. Возможно, оказался бы под судом, а потом и в тюрьме. Пожизненно. И из-за чего? Он ничего не делал. У него не было никакой информации, которая могла бы помочь расследованию. Он попросту покончил бы с собой. Если ты действительно считаешь себя настолько святой, остается только порадоваться за тебя. Но я в этом не уверен.

Понятия не имею, что стала бы делать в такой ситуации. Вот только Бреслину я говорить об этом не собиралась. Но этот ночной кошмар был мне хорошо знаком. Я стою посреди обломков чьей-то чертовой жизни, и они затягивают меня – по щиколотки, по колени, по грудь, а я все стою и стою, и в голове лишь одно: «Нет!»

– Неважно, как бы я поступила. Важно, как поступил Маккэнн.

– Он осмотрел дом – на случай, если преступник еще там, но никого не нашел. Убедившись в этом, Маккэнн все вытер, чтобы не оставалось его отпечатков пальцев. Ради бога, Конвей, прошу, убери это высокомерное осуждение с лица. У меня от него мысли в голове путаются.

– Если тебе не нравится выражение моего лица, иди любоваться Маккэнном. Или закрой глаза. Мне-то что.

Бреслин вздохнул, покачал головой, демонстративно повернулся к Стиву:

– Итак, Маккэнн стер свои отпечатки. Он осмотрел спальню Ашлин, чтобы убедиться, что она не вела дневник. Дневника не оказалось – по крайней мере, при беглом осмотре. Он подумывал, а не остаться ли на случай, если нападавший вернется, но решил, что это достаточно маловероятно.

Стив нахмурился:

– Зачем он выключил плиту? Это с самого начала сбивало меня с толку.

– Тем более что все улики уже были уничтожены, – добавила я.

– Отпечатки пальцев – это еще не все улики, Конвей. Маккэнн знал, что убийца мог оставить ДНК, волосы, волокна и еще кучу всего. Он не хотел, чтобы это пропало. И он не хотел, чтобы вспыхнул пожар и Ашлин сгорела заживо – в том невероятном случае, если она все еще была жива. И… – Бреслин печально улыбнулся. – Он не стал этого говорить мне, потому что любит выглядеть размазней ничуть не больше, чем ты, но я почти уверен, что для него была непереносима мысль, что тело Ашлин сгорит. Он ведь был без ума от нее. Сами знаете.